Гульчачак Назипова: ”Музей — это пища к размышлению”

Уже  110  лет  Национальному музею Республики Татарстан. Об истории Национального музея Республики Татарстан, корреспонденту газеты “Шакирд”, рассказала директор Национального музея Гульчачак Назипова

Гульчачак Нурмухаметовна, каково на ваш взгляд предназначение музеев? Какую роль они играют в современном мире?

– Музей – это в первую очередь, пища к размышлению. В жизни каждого человека в определенный период появляется потребность оглянуться на пройденный путь и что-то понять. С одной стороны, это признак зрелости, хотя можно посчитать его и признаком старения. Появление современных музеев, на мой взгляд, связано с тем же. Они возникли тогда, когда у общества и человечества появилась потребность посмотреть назад, потребность к самопознанию и самосознанию. В этом смысле они совершенно не похожи на древние мусейоны, которые, насколько мы можем знать, были философско-культурными и познавательными центрами. Все современные музеи рождались на протяжении последних двух-трех столетий. С точки зрения истории это не так уж много. Неслучайно и сегодня появление нового музея не проходит просто. К примеру, все время говорят о необходимости создания музея современного искусства. А что такое музей современного искусства? Мне лично непонятно. Центр может быть, галерея может быть, а музей современного искусства завтра станет музеем вчерашнего дня. В свое время и Третьяковская галерея была музеем современного искусства.

– А как появился на свет Национальный музей?

– В обществе идея создания национального художественного музея появилась в 1904 году, на волне подъема национального самосознания. Тогда большое число дворян и их крепостных, выплеснувшись за пределы России, оказались в Европе. Как это часто бывает, когда они увидели, как живет другой мир, то захотели переделать свой собственный. Появилась потребность осознать себя нацией, народом, понять свое место в мировой и европейской цивилизации. Появились первые статьи в журналах о важности создания своих собственных исторических, художественных музеев. Это обсуждалось на протяжении всего XIX века. Сначала появлялись первые частные музеи, потом ведомственные, муниципальные. Национальный музей стал первым государственным музеем национального изобразительного искусства.

– Хранить накопленные сокровища для будущих поколений — это, безусловно, благородная цель, но как при этом быть с современным человеком? Насколько востребован Национальный музей сегодня?

– Очереди остаются, а это значит, что музей нужен. А наша задача — сделать так, чтобы в музее можно было провести и один день, и два, и не превращать его в некий храм, где можно ходить только в тапочках, вести себя тихо и сдувать пыль с экспонатов. Музей должен быть доступен и по-хорошему интерактивен, поэтому у нас появляются новые электронные технологии, музейные магазины. Так должно быть. Российские музеи переживают сегодня то, что европейские и американские пережили примерно полстолетия назад. Был период, когда правительство резко сократило финансирование культуры и сказало: мы можем прокормить столько-то учреждений культуры, а остальные существуйте, выживайте сами. Музей должен уйти от иждивенчества и научиться зарабатывать средства на свое существование, это возможно. Только не опуская планку, чтобы это не стало вульгарным заколачиванием денег.

– Вы заговорили о посетителях музея — как вам кажется, меняются ли наши соотечественники? Идеальный образ посетителя, он какой?

– Я не идеалистка, поэтому иллюзий в отношении посетителей у меня нет. Главное, чтобы им было хорошо и удобно, чтобы они не пили пива в греческом зале и хорошо себя вели в музее. Важно, чтобы гостям было интересно и чтобы маленького посетителя не затаскивали сюда насильно… Я не могу сказать, что посетители очень меняются. Они отличаются от своих предшественников, как отличается человек сегодняшний от человека пятидесятых: объем информации другой, средства массовой коммуникации другие, мир меняется сейчас с той стремительностью, какой не знали предыдущие столетия. Для наших родителей мир тоже менялся, но не так стремительно, как сейчас, и много негативного с этим связано. Когда началась «перестройка», был огромный интерес к культуре, и тогда мы многое сделали, чтобы поддержать его. Сейчас спокойнее стало. На Западе одно время русское искусство было востребовано, появился интерес после долгих лет изолированности и замкнутости, которая на протяжении XX века существовала из-за идеологического занавеса. Посетители хлынули, но скоро исчезли, сначала иностранные, а потом постепенно и отечественные. Это было время провала, когда у людей просто не было денег на билет, не могли приехать даже из соседней области. Не до музеев было. Сейчас ситуация опять выравнивается, появилось очень много одиночных посетителей и организованных групп. Работаем мы и с педагогами, и с детьми, и с семьями, поэтому в каникулы, да и не только в каникулы, иногда не пройти по залам, столько там детишек — они и на полу сидят, слушают, записывают… Это приятно.

– Я думаю, что этого вопроса не избежать: сейчас идут поиски национальной идеи, и иногда это пахнет национализмом. Поскольку Национальный музей — это Национальный музей, наверняка вы сталкиваетесь с этим вопросом. На ваш взгляд, эти поиски имеют смысл, и в каком направлении искать?

– Мне кажется, что национальная идея рождается в нации, она не дается в награду, ее не изобретает начальник или какой-нибудь директор. Я считаю, что для нас было бы хорошо быть более самокритичными, нашей нации стоило бы осознать свои ошибки, свои недостатки, особенности своего национального менталитета именно для того, чтобы стать сильнее и лучше. Но сейчас это немодно. Сейчас стоит только об этом заговорить, как сразу же профессиональные патриоты начинают кричать: «Хватит всем кричать, мы должны быть лучше всех, сильнее всех, выше всех!» Это опасно. Пора бы уже осознать, что земной шар очень маленький и расталкивать друг друга локтями на нем чревато. Поэтому национальную идею мы в музее не изобретаем. Я не могу сказать, что это такое. Есть ли голландская национальная идея? Английская национальная идея? Есть особенности национального сознания, которые определены и географией, и историей, и соседством. У каждой нации свои особенности, свой пройденный путь. Главное, мне кажется, нужно понять ограниченность земного шара, на котором мы все существуем, и признать, что твои особенности делают тебя не лучше и не хуже других.

Анастасия Соловьева  

Фото: https://www.google.ru, http://art16.ru, http://i1.tatar-inform.ru